ИСТОМИНА (Трубецкая) Ксения Петровна

1912, 16 февраля — родилась в Москве в семье дворянина Петра Владимировича Истомина (см. выше).

После революции проживала с родителями в подмосковном имении Самариных Измалково, затем семья переехала в Сергиев Посад.

Получила домашнее образование, преподавала английский язык в высшем учебном заведении.

После высылки отца в г. Орел проживала там вместе с ним и братом Сергеем.

1934, 19 февраля — арестована вместе с отцом и братом по делу «монархической религиозной организации».

1934, май — приговорена к 3 годам ссылки в Казахстан.

Отбывала ссылку в г. Кокчетаве (ныне Кокшетау), работала счетоводом на спиртном заводе. В ссылке переболела сыпным тифом, от которого умер ее брат.

По окончании ссылки вернулась в Подмосковье. Окончила аспирантуру биофака МГУ, защитила кандидатскую, затем докторскую диссертацию. Некоторое время работала в пчеловодческом хозяйстве г. Рыбное Рязанской обл. После защиты докторской диссертации вышла на пенсию и долгое время трудилась в московском храме св. Илии Пророка в Обыденском пер.

1995, 8 декабря — скончалась в Москве.

В 1928 г., после того как мать и брат отправились в ссылку, Ксения последовала за ними, позднее к ним присоединился отец — Петр Владимирович Истомин. Впоследствии Ксения Петровна вспоминала: «Кажется, в 1929 г. ссыльных лишили хлебных карточек, предоставив им возможность покупать хлеб в одном ларьке, где его застать было крайне трудно. Мы в это время жили тем, что вязали на машине чулки. Пряжу для этого надо было покупать в Москве, в Москве же продавались и наши изделия. Мне было тогда около 17 лет. Я одна имела право покидать Тверь и ездить в Москву. Поэтому доставка пряжи и продажа чулок производились мною — недели две-три я жила для этого в Москве, в Борисоглебском переулке у теток Истоминых, а затем уезжала, примерно на такие же сроки. Когда у нас не стало хлеба, я начала привозить его из Москвы. Добрые люди делились с нами своими карточками…» О своем аресте Ксения Петровна вспоминала: «Содержали нас сперва в орловской тюрьме, которая была знаменита тем, что в ней в свое время сидел Дзержинский. Нас водили в музей-камеру и показывали ее с какими-то рассказами о тяжести его заключения. В камере была одна койка, стол и стул. Мы сидели в такой же по размеру камере вчетвером, спали на голых нарах. Кроме того, тюрьму плохо отапливали, а потом, пока еще лежал снег, в камере вынули раму, так что осталась одна решетка, и было очень холодно. А рамы, как нам пояснили, использовали для парников. Моя мать и Екатерина Александровна Мещерская, жена Ивана Сергеевича, приносили нам прекрасные передачи. Охрана с удовольствием принимала мелкие взятки, в особенности папиросы, и начала нам потакать. Все это были, конечно, пустяки, и сводились они, главным образом, к коротким встречам друг с другом. Однако начальство разгневалось, и нас перевели из Орла в Воронеж, в тюрьму со строгим названием „особого назначения“…»

1. ЦА ФСБ РФ. Д. Р-40228.

2. Павлова Т. К. Истомины // http://lit.lib.ru

3. Смирнова Т. В. Под покров Преподобного. Сергиев Посад, 2008.

4. Трубецкая К. П. Воспоминания о Петре Владимировиче Истомине // Хоругвь. 1993. Вып. 1. С. 59–81.

5. Комаровская Антонина Владимировна.